ТРУДНЫЙ ЗАКАЗЧИК
Юрик с мягким, всепонимающим выражением лица вежливо кивал и очаровательно улыбался. Во всяком случае, сам себе он казался воплощением очарования и доброжелательности.
– Короче, надо, чтоб было прикольно. – Тимур говорил устало и как-будто с лёгким отвращением. При этом он смотрел не на Юрика, а куда-то поверх его головы, сквозь окно кафе, туда, где была автостоянка. – Ну, короче, чтоб все ржали.
Представитель заказчика, который вчера по телефону назвался Тимуром, мельком глянул на Юрика, как на досадное недоразумение в своей молодой жизни, и снова стал смотреть вдаль.
– Я вас прекрасно понимаю, – проникновенно проговорил Юрик. – Всё будет замечательно!
Юрику за пятьдесят. Но из-за маленького роста, гладкого личика без морщин и природной суетливости он выглядит моложе. Эдаким постаревшим мальчиком.
– Слушай, а чего ты ничего не записываешь? – спросил Тимур.
– Я всё запоминаю. Уверяю вас. Я, можно сказать, ловлю каждое ваше слово.
Юрик попробовал пошутить. Но Тимур, крепкий, широкогрудый, лет тридцати пяти, одетый в дорогую рубашку с металлическим отливом и модный костюм, по-прежнему смотрел без всякого дружелюбия и даже чуть гадливо.
– И ещё запомни, – Тимур впервые прямо посмотрел на Юрика, и от этого взгляда больших мутно-серых глаз Юрику стало неуютно и боязно. – Про хозяина ни слова.
– То есть, не говорить про отца невесты? – уточнил Юрик.
– Ни слова, ты понял?
Оставаясь милым и приятным, Юрик всё же позволил себе удивиться:
– Но обычно на свадьбе положено давать слово родителям.
На костистом лице Тимура промелькнула кривая улыбка.
– Хозяин сам знает, что положено и что не положено. – И он так глянул на Юрика, что тот быстро опустил вниз свои живые карие глазки и стал невинно рассматривать ботиночки тридцать восьмого размера.
Юрик, известный в Киеве актёр, конферансье и тамада, уже давно не встречал такого пренебрежительного отношения к себе. Чаще всего, ему удавалось расположить, или, как он выражался про себя, покорить собеседника. Но здесь всё было иначе. Все усилия упирались в невидимую холодную стену, за которой угадывалась какая-то другая жизнь. Что-то тяжёлое, злое и опасное. Хотя, по правде сказать, Юрик знал, какая это жизнь. И знал, почему от звука глуховатого, бесцветного голоса Тимура ему хочется поскорее убежать. Но аванс на этот раз был выдан такой щедрый, какого Юрик никогда раньше не получал. И потому, он заставлял себя думать, что всё обойдётся.
– А можно мне хотя бы список гостей, – спросил Юрик чуть слышно.
Тимур достал из бокового кармана пиджака и бросил на стол небольшую прозрачную папку. Потом он встал, высматривая кого-то возле барной стойки.
– Я прошу меня понять, – Юрик сделал попытку закончить разговор на примирительной ноте. – Я ведь хочу, чтобы всё прошло на высоком художественном уровне.
Тимур не расслышал сказанного и резко обернулся:
– Какие, нахер, художники! – Никого не рисовать и не фотографировать! Ты меня понял?
Он направился к бару, но не дошёл и вернулся.
– Что-то я ещё тебе хотел сказать. – Тимур немного постоял, размышляя. Потом с досадой посмотрел на Юрика, словно тот был виноват в том, что из большой бритой головы Тимура вылетела важная мысль. Но тут у представителя заказчика зазвонил телефон, и он, так и не вспомнив, что хотел сказать Юрику, стремительно двинулся к выходу из кафе.
Свадьба была назначена в «Золотом орле». В ресторане для людей богатых, но не желавших шумного внимания публики и журналистов. Видимо, поэтому, «Золотой орёл» был словно спрятан за первым рядом домов, выходивших на Крещатик. Красные стены внутри ресторана были отделаны серым мрамором с золотыми лилиями. Юрик никогда здесь раньше не работал. Но знал, что место очень престижное.
Юрик приехал задолго до начала и прогуливался возле сцены, где уже настраивались музыканты. Официанты двигались степенно, с непроницаемыми лицами и с большим достоинством. У Юрика был свой тайный план на эту свадьбу. Он задумал потрясти гостей. И он знал, что на это способен. Потому что Юрик, и в самом деле, был талантлив.
Так вот это все идет в колбасу.