Мне было около двух лет, когда я получила до 70% ожогов тела 3-ей и 4-й степени. Я уронила на себя первую зажженную в моей жизни спичку, которая не погаснув упала на мою одежду. Сперва вспыхнуло платье, потом комбинация, а дальше огонь перешёл на все тело. Все произошло очень быстро. Родителей не было дома, моей сестричке Маринке было не больше семи. Она меня визжаще-орущую и тушила голыми руками, как могла, но горящая и плавящаяся синтетика успела за это время разъесть кожу, добравшись к мышечной ткани и сухожилиям. Потом я уже тихо лежала на кровати понимая, что делаю последние вздохи. Маринке я сказала, что умираю, да и она сама, кажется, это уже видела и знала. Да, дети умирая понимают, что они уходят навсегда и чувствуют смерть тела, и осознают последние минуты пребывания в нем души. И когда мои последние минуты были на исходе, Маринка плакала, держала меня за руку и не отпускала. Потом боль рассеялась, и я некоторое время уже наблюдала за нами обеими сверху со стороны. Я - на металлической сетке-кровати, справа от меня - стена, слева на полу, держа меня за руку и что-то нашептывая сидит Маринка. И все. Больше ничего.
Юрик с мягким, всепонимающим выражением лица вежливо кивал и очаровательно улыбался. Во всяком случае, сам себе он казался воплощением очарования и доброжелательности.
– Короче, надо, чтоб было прикольно. – Тимур говорил устало и как-будто с лёгким отвращением. При этом он смотрел не на Юрика, а куда-то поверх его головы, сквозь окно кафе, туда, где была автостоянка. – Ну, короче, чтоб все ржали. Представитель заказчика, который вчера по телефону назвался Тимуром, мельком глянул на Юрика, как на досадное недоразумение в своей молодой жизни, и снова стал смотреть вдаль. – Я вас прекрасно понимаю, – проникновенно проговорил Юрик. – Всё будет замечательно! Юрику за пятьдесят. Но из-за маленького роста, гладкого личика без морщин и природной суетливости он выглядит моложе. Эдаким постаревшим мальчиком. – Слушай, а чего ты ничего не записываешь? – спросил Тимур. – Я всё запоминаю. Уверяю вас. Я, можно сказать, ловлю каждое ваше слово. Юрик попробовал пошутить. Но Тимур, крепкий, широкогрудый, лет тридцати пяти, одетый в дорогую рубашку с металлическим отливом и модный костюм, по-прежнему смотрел без всякого дружелюбия и даже чуть гадливо. – И ещё запомни, – Тимур впервые прямо посмотрел на Юрика, и от этого взгляда больших мутно-серых глаз Юрику стало неуютно и боязно. – Про хозяина ни слова. – То есть, не говорить про отца невесты? – уточнил Юрик. – Ни слова, ты понял? Оставаясь милым и приятным, Юрик всё же позволил себе удивиться: – Но обычно на свадьбе положено давать слово родителям. На костистом лице Тимура промелькнула кривая улыбка. – Хозяин сам знает, что положено и что не положено. – И он так глянул на Юрика, что тот быстро опустил вниз свои живые карие глазки и стал невинно рассматривать ботиночки тридцать восьмого размера. Юрик, известный в Киеве актёр, конферансье и тамада, уже давно не встречал такого пренебрежительного отношения к себе. Чаще всего, ему удавалось расположить, или, как он выражался про себя, покорить собеседника. Но здесь всё было иначе. Все усилия упирались в невидимую холодную стену, за которой угадывалась какая-то другая жизнь. Что-то тяжёлое, злое и опасное. Хотя, по правде сказать, Юрик знал, какая это жизнь. И знал, почему от звука глуховатого, бесцветного голоса Тимура ему хочется поскорее убежать. Но аванс на этот раз был выдан такой щедрый, какого Юрик никогда раньше не получал. И потому, он заставлял себя думать, что всё обойдётся. – А можно мне хотя бы список гостей, – спросил Юрик чуть слышно. Тимур достал из бокового кармана пиджака и бросил на стол небольшую прозрачную папку. Потом он встал, высматривая кого-то возле барной стойки. – Я прошу меня понять, – Юрик сделал попытку закончить разговор на примирительной ноте. – Я ведь хочу, чтобы всё прошло на высоком художественном уровне. Тимур не расслышал сказанного и резко обернулся: – Какие, нахер, художники! – Никого не рисовать и не фотографировать! Ты меня понял? Он направился к бару, но не дошёл и вернулся. – Что-то я ещё тебе хотел сказать. – Тимур немного постоял, размышляя. Потом с досадой посмотрел на Юрика, словно тот был виноват в том, что из большой бритой головы Тимура вылетела важная мысль. Но тут у представителя заказчика зазвонил телефон, и он, так и не вспомнив, что хотел сказать Юрику, стремительно двинулся к выходу из кафе. Свадьба была назначена в «Золотом орле». В ресторане для людей богатых, но не желавших шумного внимания публики и журналистов. Видимо, поэтому, «Золотой орёл» был словно спрятан за первым рядом домов, выходивших на Крещатик. Красные стены внутри ресторана были отделаны серым мрамором с золотыми лилиями. Юрик никогда здесь раньше не работал. Но знал, что место очень престижное. Юрик приехал задолго до начала и прогуливался возле сцены, где уже настраивались музыканты. Официанты двигались степенно, с непроницаемыми лицами и с большим достоинством. У Юрика был свой тайный план на эту свадьбу. Он задумал потрясти гостей. И он знал, что на это способен. Потому что Юрик, и в самом деле, был талантлив.
Все обсуждают странное поведение супруги премьер-министра Израиля Сары Нетаньяху, которая выбросила кусок приветственного каравая на церемонии встречи в аэропорту Киева.
Большинство СМИ написали, что г-жа Нетаньяху была раздражена тем, что ее якобы не поприветствовали должным образом при посадке в самолет. Однако разгадка столь странного поведения жены премьера лежит в области религии. Дело в том, что Сара Нетаньяху – убежденная иудейка, которой по законам веры нельзя вкушать некошерный хлеб. Этот факт не учла принимающая сторона, и в итоге вышел конфуз. Надеемся, что служба протокола не додумается встречать арабских шейхов традиционным украинским салом 😜
"- Э, а кто это мне в лобио плюёт? - Генацвале, не обращай внимания, это Гоча, официант, молодой, дурной, мы, сотрудники кафе, совершенно не разделяем его точку зрения!"
— А помните «Медведя»? — Да. У стойки. Правда, рюмка лимонной водки стоила полтинник, но за этот же полтинник приветливые буфетчики буквально навязывали вам закуску: свежую икру, заливную утку, соус кумберленд, салат оливье, сыр из дичи. А. Т. Аверченко. Осколки разбитого вдребезги
О том, что представляет собой «соус кумберленд», упоминаемый в эпиграфе, можно узнать, открыв «Кулинарный путеводитель» короля французской кухни Огюста Эскофье. Оказывается, этот соус ведёт своё происхождение из графства Камберленд, что в северной Англии, а подают его к блюдам, приготовленным из диких животных. Состоит он из красносмородинового желе, портвейна, лука-шалота, цедры лимона и апельсина, лимонного и апельсинового сока, горчицы, кайенского перца и имбирного порошка.
Рецепт «сыра из дичи» часто присутствует в европейских кулинарных книгах. Это холодная закуска, которая готовится из мяса жареной дичи (рябчика, тетерева, фазана, куропатки), которое превращают в фарш и смешивают со сливочным маслом, тёртым сыром, вином, крепким мясным бульоном, мускатным орехом, солью и перцем. Подают в порционных формочках или корзиночках из теста.
Гораздо труднее установить состав салата, который был придуман в 1860-е годы в Москве, на Трубной площади, в доме № 14 по Петровскому бульвару, угол Неглинной, в котором сейчас помещается московский театр «Школа современной пьесы».
У мужика было дело. Пиццу пёк. Пицца отличная была и очень народом востребованная. Одна проблема - развозка по городу. Этим сосед мужика занимался.
Сначала сосед нормально работал, но потом что-то косячить начал. Деньги за проданную пиццу "терять", привозить пиццу клиентам поздно, холодную, с ободранной колбасой, а иногда и надкусанную. Ещё и ныть начал, что мужик мол платит мало, хотя на самом деле деньги ни за что получал практически, а как напивался - так и матом мог начать орать, на всю улицу. К слову напивался сосед все чаще и чаще. И мопед, на котором он пиццу развозил совсем разваливался, ни копейки в него сосед не вкладывал.
Ну мужик, что пиццу пёк, сам развозить решил. Сосед от этой новости просто взбесился. Да и знакомые у него были всякие, и бандиты, и менты. Начал он мужику с их помощью всякие гадости чинить. Потому сам рукожопый совершенно был, ничего делать не умел, а халяву любил очень.
Это о транзите российского газа через Украину, если кто не понял.
Летом 1984 г. в раскалённую калмыцкую степь, где для нас – выдвинувшихся десятикилометровым марш-броском на полевые занятия курсантов – главной мечтой были лишние 200 г воды, прибыл посыльный из части. Из роты срочно нужно было отобрать отделение на курсы химиков-дозиметристов.
#менявзяли первым, как студента естественнонаучного факультета (это был первый год, когда в армию стали призывать студентов вузов).
Так началась неделя рая на земле. Во-первых, жили мы – пять предоставленных самих себе салабонов – сами (без единого офицера!) в расположении своей роты. Кто прошёл учебку, оценит (а кто не был в учебке, считай, в полноценной армии не служил).
Во-вторых, впервые за два-три месяца мы наконец попали в т.н. солдатскую чайную. «Так называемую», потому что распорядок дня курсанта совершенно не располагает временем на её посещение. Вернее, выделено в нём полчаса на личное время. Но в эти же полчаса нужно успеть подшить подворотничок и погладить форму, а лишь затем обратиться к сержанту за разрешением в оставшееся 10-15 мин. успеть организованно (под его же началом) совершить поход в чайную, отстоять в очереди, стремглав подавиться печеньем «Полено» с кефиром, и успеть вернуться к вечернему осмотру.
Вообще, эта самая чайная была каким-то недосягаемым островком гражданки в части. Из него всегда доносился запах кофе… Я, вообще-то, равнодушен к кофе, но здесь это был аромат, доносившийся из той, казалось бы, ушедшей навсегда гражданки! Так вот, во-вторых, мы во время этих курсов могли спокойно – хоть по три раза на дню наслаждаться этим самым бочковым кофе (стандартные 28 коп. за гранёный стакан), заедая его неимоверным количеством сочников!
И главное! В продслужбе по счастливому недоразумению не поняли, что из нашей вечноголодной роты в часть вернётся всего одно отделение. Накрывали на всю роту! Поэтому, игнорируя первое блюдо, мы выковыривали из выдаваемых нам бачков с кашами исключительно мясо! И всё равно, с таким набитым пузом никогда в жизни больше не ходили.
А вы говорите #меняневзяли не взяли! Помните о дарованном Господом!
Первая седмица Великого Поста по Уставу самая строгая в отношении трапезы. Устав предлагает два варианта поста на этой седмице – основной (палестинский) и афонский. ( Collapse )
Кто прошёл учебку, оценит (а кто не был в учебке, считай, в полноценной армии не служил).